Охота на невесту 2 - Страница 103

103

– А что, ты и правда так сильно меня любил? – игриво стрельнув глазками, спросила Нитаэль. Теперь было бы похвально родить ещё одного ребёнка с такой же сильной магией – может быть и положение в обществе вернули бы, и Кураторы теперь уж точно вредничать не стали бы. Да и ухажер с того времени заметно изменился – теперь он выглядел по-настоящему сильным, опасным. Плечи стали шире, изменился взгляд, совсем другой стала пластика движений, и то, как он за ней пришел… Не рассусоливал, не ныл – молча дал в глаз стражу, который попытался остановить его на опушке, отвесил пинка ее отцу… Словом, вел себя так, как и положено вести себя настоящему Древнему. Надо отдать должное, это возбуждало.

Древний в брезгливом ужасе шарахнулся от заигрываний бывшей пассии. Теперь, когда былое очарование спало, он видел перед собой только никчёмную красивую пустышку.

– Забудь, иди играй в свои игрушки. Одна просьба – к Джурайе не лезь, пришибёт ведь. Она таких напыщенных дур терпеть не может.

– Она? Меня? Да мой папа…

– Побоится с Корбином связываться, – безжалостно отрезал Древний. – Да и кто он теперь, твой папа? Дурак, потерявший все, что имел.

Фауль резко встал и ушёл прочь не оборачиваясь и не прощаясь. Прощаться, как выяснилось, было не с чем – он сам придумал свою идеальную любовь, а сейчас, увидев на её месте равнодушную пустоту, без сожаления перешагнул и пошёл дальше. Романтика из его души стремительно исчезала, истаивала подобно снегу под майским солнцем, и происходило это, не в последнюю очередь, под влиянием сумасшедшего циника де'Карри. "Спасибо, боги, что дали Джуне только магию эльфов, а не их характер!" – возносил он молитву небесам, шагая в портал, ведущий в замок его нового учителя…

Джурайя

Картины, картины, картины… Куда ни глянь, везде картины. Эскизы, зарисовки, законченные полотна в рамах – все написаны одной рукой. Вот эти явно ранние – мазки резкие, грубые, и в то же время неуверенные. А вот последние – ещё краска не высохла… Пейзажи, красивые, навевающие тихую грусть. Только пейзажи – и ни одного портрета… Джурайя с удивлением осматривала помещение, в которое попала совершенно случайно. Интересно, и кто же этот неизвестный художник? Студия располагалась строго над кабинетом Корбина, под самой крышей. На три стороны света выходили огромные панорамные окна, задрапированные тяжёлыми чёрными занавесями. Руки сами потянулись открыть окна, дать последним лучам солнца осветить мрачную комнату, последний занавес откинут, а за ним…

В небольшой нише между окнами, прислоненные к стене, стояли портреты. Вернее не портреты. Просто фигуры – и ни одного лица. Стройные девичьи фигуры красовались на каждом холсте, выписанные любовью, с каким-то щемящим душу надломом… Одна из картин остановила на себе взгляд заинтригованной девушки – тёмное окно, падающий снег, девушка спиной к неизвестному художнику водит пальцем по стеклу. Девушка в мужской одежде…

– …Кстати, я тебя ТОГДА не поблагодарила… Так вот. Спасибо, Корбин, что спас мир от меня и меня заодно с ним…

– Оригинальное извинение, запоздавшее года на полтора, да ладно, фиг с ним, принимается. Если что, обращайтесь.

– Ну что вы граф, не стоит…

Сколько лет прошло? А кажется, только вчера она с пылающими щеками бежала в спасительный портал, только бы не обернуться, не выдать нахлынувших чувств…

"Так это что, везде я?! – ужасалась Джурайя, перекладывая картину за картиной, и к каждой услужливая память подсовывала воспоминания. – Так это что, Корбин?… И всё это время – только я? Только про меня?!!"

Лик нашёл её далеко заполночь, она так и сидела на полу, разложив вокруг себя картины, так тщательно скрываемые от посторонних глаз самим художником.

– Не думаю, что граф тебе здесь обрадуется, – Ликтер осторожно прикрыл за собой дверь и присел на корточки перед Джурайей. Девушка подняла на него залитое слезами лицо, даже не пытаясь вытереть предательскую влагу. Лик покачал головой и, тяжело вздохнув, опустился на пол.

– И когда?…

– Да вот, как вернулся тогда, после некроманта… Сначала все дрова в округе переколол, потом солдат муштрой замучил, потом с соседями позадирался, но войны не получилось – струхнули соседушки, прощения попросили и брюхом кверху перевернулись. Вот тогда Корбин плюнул и за кисть взялся. Во-о-от, где ж она, первая-то… заныкал, стесняется… – Лик простукивал пол под собой, прислушиваясь к нюансам стука. – А, вот же, нашёл! – он надавил на половицу и засунул руку в образовавшуюся нишу. В дрожащем свете свечей появился аккуратный рулончик. Рраз – и рулончик раскатался в холст…

…Зелень по краям – грубыми мазками… чернота в середине – с серым налётом пепла… сполохи огня из-под пепла – вокруг тела, раскинувшего руки на выжженной крестом поляне… лица нет – только бело-голубое сияние окутывает тонкую фигуру…

– А это когда Корнелиус к нему первый раз пришёл после того дня, – Лик крякнул, подёргал ус, старательно отводя глаза. – Они тогда надолго в кабинете заперлись, ругались… Так то я ничего не слышал, да только когда его сиятельство орать начинает, только глухой не услышит… Как гаркнул тогда "А мне что прикажешь делать? Я воин, а не нянька, сопли девкам подтирать!" Корнелиус поле этого быстро ушёл, а Корбин ещё долго в кабинете сидел, а потом сюда поднялся… Смотреть он на эту, первую картину не может, выкинуть – рука не поднимается, вот и спрятал в тайник. Пойдём-ка, Каталина хоть сама и справляется, а вот из-за тебя волнуется. Почитай, весь вечер пропадала. Чего тебя занесло-то сюда?

103